2020 год в России объявлен годом памяти и славы, а в Ленинградской области – Годом Победителей.  И сейчас в нашей стране и за её пределами проходит множество акций, приуроченных к главной дате - Дню Победы.

В январе на базе  ГБУ ДО ДООЦ «Россонь» им. Ю.А. Шадрина состоялся проект «Я живу на улице ГЕРОЯ…». Презентации и видеоролики, представленные педагогами и ребятами старших отрядов, никого не оставили равнодушными. И вот о чём подумалось… А ведь почти в каждой семье нашей  необъятной Родины были, да и, к счастью, в некоторых семьях ещё есть те самые герои! И пусть их именами не названы улицы городов и деревень, но они жили в то время, они трудились, они сражались за Родину, они хотели, чтобы больше никогда не было войны, они мечтали о том, чтоб их внуки и правнуки жили под мирным небом, они знали - какой ценой далась Победа!  Воспоминания об этих людях передаются в семьях из поколения в поколение,  фотографии этих людей хранятся в семейных альбомах. Мне кажется,  настало то самое время, когда простые семейные истории расскажут родственники тех самых героев.

Кстати, Территориальной избирательной комиссией Кингисеппского района было предложено учащимся школ района поучаствовать в данном проекте. И был получен широкий отклик не только среди школьников, но и среди педагогов!  И вот накопилось достаточно материалов!  Рисунки о войне, воспоминания и фотографии - всё то, что будет представлено вашему вниманию.

Уважаемые читатели, быть может, кто-то из вас, прочитав семейные истории, захочет рассказать свою - ждем откликов! 

Сегодня мы публикуем очерк, присланный Г.В. Комаровой.

С уважением,

Е.В. Колмогорова,

председатель Территориальной избирательной комиссии Кингисеппского муниципального района       

Заметки о скромном вкладе моих родных и близких в дело Победы

Чем дальше в историю уходят трагические события Великой Отечественной войны, тем дороже для нас – современников, любое свидетельство народного подвига, каждое имя героя Победы. О печали войны я знаю не только из книг. Все мои родственники, которые ушли на войну, не вернулись. 

О дедушке

Мой дедушка, Жуков Тихон Антонович, пропал без вести в первые дни войны. Но всю войну близкие верили, что он жив, и ждали от него вестей, да и после войны ждать не перестали - еще 22 года мама ждала отца и бегала на станцию встречать его - а вдруг вернулся? Бабушка, Жукова Надежда Петровна – труженица тыла, тоже погибла во время войны: вечно голодная, надорвалась на непосильной работе. Она «ковала победу в тылу»: работала на заводе «Рязанмаш» по заготовке топлива для военной техники в горячем цеху. В восемь лет мама стала круглой сиротой. Ее воспитывали тетки: Шура, Леля и Нюра. Их судьба во многом похожа на бабушкину. Они работали на том же заводе, а мужья ушли на войну, и пропали без вести. У сестер были чудесные голоса… Позже, когда они переехали в Москву, их даже приглашали петь в хор имени Пятницкого, но ни одна не пошла: до пения ли, когда земля горит. Замуж они не вышли, хотя старшей из них было всего лишь 23. «Мы не вдовы, - говорили тётушки. - Мы будем ждать своих мужей вечно». На троих они вырастили девять детей и считали себя очень счастливыми: смогли пережить такую войну. Всегда были жизнерадостными, только мрачнели, когда  их спрашивали о войне, о мужьях, ушедших на фронт…

– Где они, наши мальчики? - часто слышала я от них. -  Не довелось им пожить, попали в мясорубку, голубки, и даже могил нет, чтобы поклониться.

В 2010 году мы обращались в ОБД «Мемориал», нам ответили, что все родственники пропали без вести, дальнейшая их судьба не установлена.

Об отце

Станица Архангельская Краснодарского края находится на Кубани - это чудесный край ветряных мельниц и фруктовых садов. В этой казачьей станице когда-то жил мой отец, Герасименко Владимир Константинович. Во время войны станица была под немцами более полугода. Когда я спрашивала отца об этом времени, он говорил:

- Страшно даже вспомнить: мне было 8 лет, когда в нашу хату ворвались немцы. Это случилось летом 42-го года. Меня, мать и двух моих маленьких сестренок выгнали на улицу, завладев всем нашим имуществом. Отца уже не было – он ушел добровольцем на фронт. Станица полыхала в огне, несколько улиц было сожжено дотла. Везде хозяйничали немцы. Несколько дней мы жили под открытым небом, потом немцы зарубили  наших свиней, а нас загнали в свинарник. Маму, Герасименко Марию Афанасьевну, немцы заставили прислуживать им: стирать белье, готовить еду. Когда она утаивала для нас что-нибудь из съестного, ее жестоко били. Грязные, холодные, опухшие от голода, теснились мы в смрадном свинарнике 2 на 2 метра, а немцы - «обжирались» нашими припасами, опустошая подворья, погреба, сады и огороды. Наверное, все мы умерли бы друг за другом, если бы не один «сердобольный» немец. Он говорил (за полгода мы как-то научились понимать их), что очень любит животных, поэтому никогда не выбрасывал объедки со стола. Он действительно собирал их в помойное ведро, выходил во двор и сообщал остальным:

- Пойду русских свиней покормлю.

Все громко смеялись, а мы, давясь немецкими объедками, плакали, но благодаря им выжили. В начале 43-го нас освободили. Когда мы выбрались из своего укрытия, младшая сестренка захромала. Не знаю, почему. Может быть, из-за скудного питания, может быть, из-за тесного помещения, в котором нам пришлось просидеть полгода. Надеялись, что со временем нога восстановится, но нет - хромота осталась на всю жизнь - как горькое напоминание о войне…  А отец (Герасименко Константин Васильевич), не вернулся – пропал без вести.

О тете

Тетя - Герасименко Надежде Константиновна - так и осталась хромой на всю жизнь. Хотя была высокой и статной, замуж не вышла. Говорила:                                                                          - Кому нужна колченогая старая дева, когда вокруг полно здоровых и красивых баб - и тем мужиков не хватает. Бабушка вздыхала, качала головой: «Нет судьбы девке…А женщине надо ведь детей рожать»                                                                                                       - Моя судьба осталась в старом свинарнике, - отвечала тетя. Покосившийся на один бок, он еще долго стоял как памятник детскому мужеству

Единственным ее утешением был колхозный сад. Тетя выращивала в  нем черешню. В войну сады были сожжены немцами.                                         

- Как только рука поднялась уничтожить такую красоту? – говорила она, глядя на молодую черешневую поросль. Развести новый сад оказалось очень сложным делом: земля  была перенасыщена золой, и деревца прирастали с большим трудом. Но упорства русским женщинам не занимать, вот и возилась она с саженцами с утра до вечера,  приговаривая:

- Вот мои дети. 

О маме

Мама, Герасименко Валентина Тихоновна, часто вспоминала бабушку:

- Надежда Петровна была труженица тыла, погибла, бедная  -  надорвалась  на непосильной работе. Она работала на заводе в горячем цеху…

В тот вечер мама уже не вставала. В доме была траурная тишина. Тетки бегали из комнаты в комнату, вытаскивая из-под мамы окровавленные тряпки. Когда мама стала белая, как стена, нас с братом (ему было 6) позвали к постели. Мы стояли у маминого изголовья… Мама молчала, только смотрела на нас, и из ее глаз, не переставая, катились слезы. Все было точно, как у Шолохова в «Тихом Доне», когда умирала Наталья. Тетки тоже плакали, и попеременно что-то подвывали своими звонкими пронзительными голосами. Тогда я еще не понимала, что происходит, но чувствовала: что-то ужасное. Маму похоронили,  и с этого дня я больше не знала, что такое счастье. Потом от тоски по ней на меня напала горячка – еле выходили. После долгой болезни я все-таки пошла в школу, но каждый день после уроков шла на могилку к маме. С кладбища меня уж забирала одна из тетушек:

- Пойдем, дружочек, поздно уже.

Так продолжалось до тех пор, пока мы не вернулись в Москву (в Москве был ужасный голод, и мы какое-то время жили в Рязани). В Москве мы жили в Марьиной роще – это самый бандитский район города, когда вернулись - квартира была разграблена. Наступала зима - теплых вещей у меня не было. Было принято решение, что в школу я пока ходить не буду. Но вскоре к нам пришла какая-то женщина (это была представитель от школьного комитета) с большим свертком, в нем были: школьная форма, пальто и туфли.  В этой форме я ходила до 8-го класса, а потом в ней же (латаной - перелатаной) поступала в техникум. В тот же год на завод, где работали тетушки, пришел призыв: «Поднимать Кубанские земли». Неравнодушные сестры собрали своих детей и всей семьей мы поехали поднимать Кубань. Попали мы в станицу Архангельскую Краснодарского края. Тетушек направили  в бригаду, которая убирала урожай пшеницы. Бригадиром этой бригады был 17-летний Володя – очень ловкий и сноровистый паренек, работавший в колхозе с 10 лет. Я часто приходила к тетушкам в поле, там познакомилась с голубоглазым юношей. Потом он стал захаживать к нам, и всегда с гостинцами из собственного сада: яблоками, грушами как созреют, - обещал принести сладких кубанских абрикосов.  Но урожай был собран, и я с семьей уехала домой.

Вскоре в нашей московской квартире раздался звонок, я открыла дверь - сладкий аромат заполнил комнату. На пороге стоял Володя, в руках у него были кубанские абрикосы. Это был ваш отец, Герасименко Владимир Константинович.

О себе                               

После окончания школы я какое-то время работала секретарем редакции серии «Пламенные революционеры» в Политиздате в Москве. Эта серия рассказывала о жизни и деятельности революционеров всех времен и народов - от Спартака до коммунистов. Заведующим редакцией «Пламенных революционеров» был Владимир Григорьевич Новохатко, скромный, высокий, совсем еще не старый человек. Но что поразило меня тогда - совершенно седой.  Когда его об этом спрашивали, он смущенно улыбался и говорил: «Да, я седой давно - с 13 лет».

9 мая мы всей редакцией пошли на Красную Площадь на парад, посвященный Дню Победы. На парад пришел и Владимир Петрович, но его было трудно узнать. Это был совсем другой человек: очень красивый и чрезвычайно торжественный, а грудь его сияла от множества орденов и медалей. У всех, кто смотрел на него, захватывало дух.  От неожиданности я спросила у одной из сотрудниц:                                                        

- А разве Владимир Петрович воевал?

- Да, – ответила она.  –  Во время войны Владимир Петрович был сыном полка. Тогда  я поняла, почему  седины его родом из детства.                                                                                             

До сих пор я помню переполняющее нас чувство гордости за то, что в одном строю с нами шел такой героический человек.

Позже я узнала, что с войсками Красной армии четырнадцатилетний рядовой Володя Новохатко прошел пол-Европы, войну закончил в австрийском городке Баден.

В1988 году мне в составе русских туристов довелось побывать в Германии (тогда ГДР). Было много интересных экскурсий, памятных встреч, но самое запоминающееся событие - это посещение мемориала в Трептов-парке, центральной фигурой которого является бронзовая фигура русского солдата, установленная на обломках немецкой свастики.

Больше 30 лет прошло с того дня, но еще свежи впечатления от увиденного. В одной руке бронзовый солдат  держал опущенный меч, а другой поддерживал спасенную им немецкую девочку - символ Великой Победы Человечности над фашизмом. До сих пор помню, насколько поразил меня тогда масштаб и величие двенадцатиметровой скульптуры «Воина-освободителя». В нескончаемом людском потоке шла я поклониться воину, освободившему человечество от нацизма и застывшему в металле. Огромный ковер из живых цветов лежал у подножья монумента, но люди все несли и несли цветы как единственно возможную дань павшему за свободу и независимость солдату. Скорбь и гордость переполняли меня за свой народ: выживший, выстоявший, принесший  мир всему миру.

И нет ни у кого права ставить под сомнение подвиг русского народа: миллионы погибших, расстрелянных, замученных и пропавших без вести - доказательство этого великого человеческого подвига и цена Великой Победы.

Г.В. Комарова,

педагог-библиотекарь

МБОУ «КСОШ № 5»

На снимке: Г.В. Комарова в Трептов-парке