Желаемое и реальное

Соединить стихами берега,

зажечь звезду, и тут же оказаться

с пленительной танцовщицей Дега

под аркой флорентийского пала́ццо…

Возможно ли? Но если захотеть,

то невозможность обретёт реальность,

тогда и рыбка попадется в сеть,

и расцветёт гниющая банальность.

Но и желать, не значит без труда

зажечь на небе яркую зарницу -

чтобы под вечер прозвучало «Да»,

придётся днём изрядно потрудиться.

Желание обвенчано с трудом,

возможность же – особенная милость…

Приходится к желанному пешком,

коль на коне, увы, не получилось.

Поэтому и помыслы в узде.

Реальность заставляет отказаться

от поцелуев девушек Доде

под аркой флорентийского пала́ццо.

В июль…

От ночной аритмии и горьких пилюль,

монотонного боя домашних часов

убегу на неделю в цветущий июль,

чтоб насытиться песнями бойких щеглов.

Может, в поле некошеном или в ручье

потеряется энная дюжина лет,

и покажется, будто в объятьях ночей

я обратно семнадцатым летом согрет.

И захочется глупости рвать и метать,

мотыльком в облака или щукой на дно…

Только жаль, что весеннюю стройную стать

в середине июля вернуть не дано.

Но пахучей траве уступают года -

босиком по июлю сумеет любой.

Исцелит аритмию живая вода,

а хандру и болячки – вечерний покой…

Если лето поджарит набитый трамвай,

поползёт циферблат перегретых часов,

убегай на неделю в соломенный рай,

чтоб насытиться пеньем июльских сверчков.

Ты ангел мой…

Ты ангел мой, судьба моя и бог…

Не в небесах, а здесь, где ежечасно

приходится из тысячи дорог

одну искать, но ту, что неопасна.

Находишь ты, а я вслед за тобой.

И даже в битвах за щепотку рая

ты полководец, я же - рядовой.

Вот почему мы чаще побеждаем.

За первенство не спорим, не идём

на поводу у зависти и злости.

Не любим вечерами под окном

перемывать стареющие кости.

Тебе обязан за уютный дом,

за рандеву уже почти полвека,

что не прослыл бродячим босяком,

а удостоен званья Человека.

И на закате нынешнего дня

молю у неба, в принципе, немного –

чтобы ещё полвека для меня

ты оставалась ангелом и богом.

****

Не почудилось ли это,

будто мамина рука

подаёт мне на рассвете

ковш парного молока?

Ну, конечно, это было -

день субботний, кумовья,

детством пахнущее мыло,

ворох чистого белья.

И на лавке под окошком,

подперев его плечом,

кто-то мучает гармошку

прибауткой ни о чём.

Это было… в прошлой жизни,

век назад, давным-давно

там, где ты безукоризнен,

а что завтра – всё равно.

Где безоблачное лето

каждый день, наверняка,

дарит детству на рассвете

ковш парного молока.

****

Что легче верится делам,

давно усвоил…

Позвольте горе пополам,

так легче вдвое.

А ваша боль почти моя.

Совсем несложно

вдвоём за тонкие края,

зато надёжней.

Пускай скрываются права

за копирайтом,

перенасыщенным словам

не доверяйте.

И даже мне, пока вдвоём

три пуда соли

не уплетём, не наживём

свои мозоли.

Когда я стану только ваш,

то в час разлуки

не отдавайте, как багаж,

в чужие руки.

Перетерплю и доживу

до новой встречи…

Тогда доверьте рандеву

на целый вечер.

Снаружи и внутри

На поверхности часть, основное внутри.

Что на сердце – не каждый сумеет понять.

В голубые озёра хоть сколько смотри,

не откроет глубинные тайны печать.

В ускользающем взгляде не видно разлук,

под улыбкой блуждающей – боли потерь;

по вискам не понять, что бездушный паук

паутиной окутал желанную дверь.

Сколько там, под рубцами, язвительных слов,

недописанных строк и пропущенных лун,

ежедневных песчинок от злых языков,

что давно превратились в гранитный валун.

А при встречах взахлёб о счастливом вчера,

о заморских диетах, а то – ни о чём.

Полчаса ерунду выдаем на-гора,

но ни слова о том, как живётся вдвоём.

Привыкаем скрывать от себя и других

то седины и боль, то случайный успех.

И снаружи, обычно, для жадно-слепых,

а внутри - пережитое, но не для всех.

****

Вчера ушёл ещё один июль.

Кто может знать, на год или последний

покинул мир начищенных кастрюль

недолюбив, тихонько и бесследно.

Кому известно, встретятся ещё

на перепутье середины лета

июльский полдень с ласковым дождём,

да и сердечко будет ли согрето?

Но даже тот, кто снова через год

увидит ночь июльского разлива,

как мы, по звёздам в небо не уйдёт

и не увидит, как же там красиво…

Да и рассвет наш был неповторим.

Другим иные выпадут рассветы.

И через десять перемёрзлых зим

другое солнце просочится в лето.

У каждого единственный июль.

Чтоб он не стал в цепочке лет последним,

от безразличья счастье карауль,

тогда, глядишь, и не уйдёт бесследно.

Молитва

Не дай мне споткнуться, не дай оступиться

на скользком подъёме, ведущем к познанью -

мгновенно осудят двуличные лица,

и тут же злорадство растопчет призванье.

На солнце тщеславья не дай перегреться,

избавь от холодного льда безразличья,

оставь без изъянов горящее сердце -

ему же к лицу человечье обличье.

За слёзы невинных прости, если сможешь.

Виновен и я в них – позволил пролиться.

Не важно, что был на полжизни моложе,

ошибки остались на жёлтой странице.

Даруй мне друзей небогатых, но верных,

холщёвую скатерть с нарезанным хлебом

и стол на двоих в позабытой таверне

у моря надежды под ласковым небом.

И всё же… Оставь только то, что имею.

Без ноши желаний и проще, и легче

идти к совершенству по летней аллее,

пока не зажгутся прощальные свечи.

Дворик детства

Те же окна и портьеры,

тот же дворик и этаж,

только кто теперь поверит,

что он был когда-то наш.

Может, вспомнят, но едва ли,

как две тени в поздний час

ежедневно убегали

от излишне зорких глаз.

Переулки, сандалеты

и по лужам корабли

в сногсшибательное лето

кисти юного Дали.

Запах снега, дрожь в коленках,

свежий след по февралю,

и размашисто на стенке:

«Светка, я тебя люблю».

Тот же город полуспящий,

тот же бархатный рассвет…

Только жаль, что в настоящем

нас с тобой сегодня нет.

Постижение

Вопрос извечный - что важнее:

найти бессмертие рубля,

постигнуть тайны Гименея

или в себе открыть себя?

Парить над пропастью сомнений,

идти, не ведомо куда,

искать изъян в предубежденье,

что наши годы – ерунда…

А для чего – никто не знает.

На чём замешан вечный бой?

Увы, вселенная без края

и не прикрыть её собой.

Одних заманивает бездна,

других, как мошек, яркий свет,

хотя и знаем - бесполезно

идти за тем, чего и нет.

Жизнь удивительна, и счастье

кому-то явится из книг

или на таинстве причастья

к тому, кто сам себя постиг.