***

Повзрослеешь на день – поумнеешь на два.

Ночь осилишь - поймёшь, кто вчера был неправ.

Где посажены планы, там всходит ботва,

а причина знакома – заносчивый нрав.

В одиночку ни поле вспахать, ни пройти

пару вёрст по тернистой дороге к мечте.

Где мозоли народа не ценят вожди,

там не выдержат лямки в людском хомуте.

Понимаешь, взрослея, причину утрат.

Урожай собирая, себя же клянёшь -

непутёвое сеял и сам виноват,

что взошла на полях колосистая ложь.

Повзрослеешь на год – поумнеешь на два.

Только толку от этого – снова грешишь…

Труд мозолистых рук на съедение льва,

а тебе, как и прежде, достанется шиш.

***

Жизнь сегодня не та? Это мысли седые ворчат.

Относительны взгляды стареющих к юным годам.

Не руби сгоряча, посмотри на вихрастых внучат -

им вполне по душе босоногий дворовый бедлам.

«Жизнь сегодня не та», - утверждала вчера седина.

Рядом с ней из портфелей ворота мостили друзья,

конопатый малец на лозе гарцевал допоздна

и не верила юность, что годы транжирить нельзя.

Изменяется время, а жизнь продолжает полёт.

Если крылья несут, не спеши осуждать бытие -

оптимист в новом дне обязательно счастье найдёт.

Жизнь сегодня не та? Это мы, к сожаленью, не те.

***

Бесстрашный рыцарь, где ты? Отзовись…

На ста ветрах, в тумане и ночи

тебя не видно… Опустела высь.

Не докричаться, сколько не кричи.

Никто не хочет руку протянуть,

подать бесплатно капельку вина;

помочь осилить предстоящий путь

седой тоске, что третий год одна.

Кто оградит от заказных утех,

от обещаний бесполезных слов;

лишённый смысла материнский смех

вернёт домой, в покинутый им кров?

Бескомпромиссный, ты ещё живой?

Так не хватает рыцарской руки

там, где давно командует конвой

и управляют жизнью дураки.

***

Кто в зеркало глядит, а кто в окно.

Одним пейзаж, другим портрет дороже.

Но гримом отраженья не поможешь

омолодить, что стариться должно.

Зачем тогда у ветреных зеркал

просить румян? Не лучше ли с рассвета

впустить в окно молоденькое лето,

пока сентябрь его не обокрал?

Не может лгать оконное стекло –

за ним пейзаж в реальном измеренье,

а зазеркалье вводит в заблужденье,

мол, прежнее с портрета не стекло.

Ни зеркалу и не распятью рам

не доверяют раненные души,

а тем, кто с ними, призрачность разрушив,

готов делить реальность пополам.

***

Конопатое солнце, простынка и шорты,

носовые платки и цветная панама…

Непослушное детство особого сорта

на потёртой верёвке, натянутой мамой.

Полчаса и по лужам. Неймётся от скуки

озорным капитанам в углу на швартовых…

Озорство отстирают шершавые руки,

материнское сердце простит непутёвых.

И отправится в юность кораблик бумажный,

превращая панамы в стальные штурвалы.

Что промокнут носки, совершенно неважно,

лишь бы ветер донёс до соседних кварталов.

Бельевые просторы – соперники пятен.

Но без луж не взрослеют носки и кроссовки.

Вырастаем из лямок, но так же приятен

запах свежей надежды на старой верёвке.

***

Счастлив тот, кто сумеет сберечь

ни на сутки в душе, а навек

неприкрытую радость от встреч

и секреты бушующих рек.

Волшебство обнимающих рук,

дар уменья делиться добром,

открывая заветный сундук

для любого, входящего в дом.

Мы теряем со временем дар

удивляться, прощать и дарить;

замечать нестареющих пар,

заключать с предсказаньем пари.

Почему бы, в отместку годам,

не остаться душой молодым,

добираясь к своим полустам

на добре, что досталось другим.

***

Вошло в привычку прошлое порочить,

везти себя за тридевять земель,

а на Руси есенинские ночи

зовут покинуть мягкую постель.

Не очернить ахматовскую проседь,

не запятнать цветаевскую грусть -

стихи вчерашних романтичных вёсен

мы и сегодня знаем наизусть.

Земля прощает глупые ошибки,

дожди смывают пятна с куполов.

Встречает день грядущее с улыбкой,

на сто росинок боль перемолов.

Кому пейзаж поленовский несносен,

тот и бежит за тридевять земель,

не замечая пушкинскую осень

и отчий край, встречающий апрель.