* * *

Все сложно и на ноль умножено,

Весною, плачущей от ран,

Мне мальчик позвонил из прошлого,

Он был когда-то небом дан.

И воздух ласковый черешневый

Заполнил стены до краев,

И снова тело под одеждою

Уже как будто не мое.

Он говорил, что сердце замерло,

С прошедших лет снимал покров,

Над крышами алело зарево

Цветущих майских вечеров.

Он говорил, что много прожито,

Но можно попытаться вновь

Искать, как сон в траве нескошенной,

Незавершенную любовь.

Зачем такое возвращается?

Понять, подумав, Боже мой,

Что просто мы сейчас прощаемся,

Что это все перед войной.

* * *

На огонь слетались мотыльки,

Небо тлело пепельной фиалкой,

Было жарко, ничего не жалко,

Млечный путь лежал на дне реки.

Юность с волосами цвета льна

Пряталась за домом с сигаретой,

С медной крыши скатывалось лето,

И качалась пьяная луна.

Мы взрослели, каждый новый год

Повисает шариком блестящим,

И бредет душа в еловой чаще,

И себя из прошлого зовет.

Рождество

Заледеневшая луна

Следит сквозь синие морозы,

Как осыпаются с березы

Перины снежной кружева.

В печи огонь пылает с треском

Цветы из инея растут,

И носят мальчики звезду

По веткам улиц деревенских.

Младенец спит, а колыбель

Так по-июльски пахнет сеном,

И ослик тычет носом серым

В его душистую постель.

Так страшно ждать, что тишина

Взорвется залпом истерично,

Но люди верят, как обычно:

Вот-вот закончится война.

Согревшись светом Вифлеемским,

Ждут часовые на посту,

И носят мальчики звезду

По веткам улиц деревенских.

* * *

Как провожают нынешних и бывших,

Касаются губами скул едва.

И молятся, храни его, Всевышний,

Молитвенные позабыв слова.

Так сладок сон, так тихо шепчут травы,

Пока молчит бесчувственная сталь,

Здесь нет уже и правых, и неправых,

А лишь глаза, смотревшие в февраль.

Он видит смерть, она идет по следу,

Кровавый дым к сухой земле приник,

А там, за ним, Туманность Андромеды

И волосы прекрасных Вероник.

Он станет снова маленьким и лишним,

Пополнит геометрию могил,

Поэтому люби его, Всевышний,

Пока небесный край крестами вышит,

Прими его, уже навечно в тыл.

                  * * *

Является город, пронизанный солнцем,

Сыреющий солод в глубоких колодцах,

Где термы и пальмы, гранаты и тоги,

Где привкус прощальный далекой дороги.

Где сотами мед и вино из кувшинов,

И древний народ. И шелка паланкинов

Трепещут меж каменных узких проходов,

И почвы песчаные требуют воду.

Где пряности спрятаны в сеть караванов,

И ветер вибрирует тонкой мембраной,

Узорный покров под расплавленным небом,

Огонь очагов с ароматами хлеба.

Над башней дворцовой, рыбачьей лачугой,

Над рыночной площадью вечного юга

Вне времени струнные плачут с надрывом

О самом заветном и невыразимом.

        * * *

Он полюбит, как никто,

Сны у ног морской царицы,

И невидимые спицы

Свяжут пенное манто.

В первозданной глубине

Рыбья кровь не загустеет,

И жемчужина созреет

В створках розовых на дне.

Все отдаст и все простит,

Лишь бы чувствовать почаще,

Как ракушечник блестящий

Под волною шелестит.

Боль, как правило, проста:

Будет кто-то посторонний

Целовать ее ладони

Под созвездием Кита.

          * * *

Ты все упрашиваешь не ждать,

В ладонях теплится благодать,

Простая комната, стол, кровать

И солнце под потолком.

Я все упрашиваю сказать,

Природа стерпит, не даст соврать,

Как безопаснее разорвать,

По шву или целиком?

Я замираю, дышу едва,

Как будто сломано два ребра,

И прорастает сквозь пол трава,

Глаза ожидают слез.

Сентябрь светел, закат кровав,

Скатились звезды из рукава,

Смола расплавлена на стволах,

И пахнет лесом в пустых дворах,

Где время не началось.

              * * *

Ты представляешь своего ребенка,

Где под завалом пыль еще дрожит,

И к небу улетает лучик тонкий

Его неоперившейся души.

И с облаком луна играет в прятки,

Твой дом в порядке, крепче, чем гранит,

Но страх на части комнаты дробит

Ты в спальне наклонишься над кроваткой,

Вздохнув свободно, слава Богу, спит.

             * * *

Хрустальный мир, до боли хрупкий,

Зима рисует от руки,

Твои глаза и незабудки,

Холодный ключ в кармане куртки

И сброшенные каблуки. 

Твое лицо и белый север,

Непостижимый, ледяной,

Под снегом ожидает клевер,

Когда под благовест вечерен

Напьется талою водой. 

Во всем - единая основа

Как огонек в степной дали,

Привычен звук, известно слово,

Как будто плакала Ростова

О несложившейся любви. 

© Наталья Шухно