Поэт

Когда ты посетил наш мир нескладный,

Подкидыш неба, пасынок зари,

По закоулкам нитью Ариадны

Плутали городские фонари.

Куда они вели тебя, скиталец,

Из ниоткуда шедший в никуда?

Чужих миров незваный постоялец,

Пасущий слов священные стада.

Готовый разделить чужое бремя,

Доверчивый, как первый снегопад,

Живущий на земле в любое время

Не вовремя, не к месту, невпопад.

И что твой век – затишье или драка?

Вся жизнь твоя оракуловый бред.

Но он придёт, кто на стене барака

Напишет – «здесь когда-то жил поэт!»

Сон

В чужих краях,

Во времени чужом

Чужие оббивать начну пороги.

Мне этот замок у дороги

Так сказочно и буднично знаком!

Знакомо это ржавое кольцо

И метки родословной на воротах,

И женщины прекрасное лицо,

Мелькавшее в бойницах анселотов.

Когда уснут ночные сторожа,

Взволнованный красой ее печальной,

Я прокрадусь по лезвию ножа

Под небосвод ее опочивальни.

Уткнусь в ее колени головой,

Отбросив все сомнения, как шпагу,

И будет мне наградой за отвагу

Её любви невычерпанный зной.

Рождение песни

Ночной вокзал. Состав до Краснодара.

Прощальный взгляд. Прощенья тихий свет.

На верхней полке Сенькина гитара

Напоминала мне твой силуэт,

Твою привычку приютиться с краю.

И семиструнке, спавшей в облаках,

Наверно, снилась песня неземная –

Не так что бы, но – выше потолка.

А выше потолка уже светало.

А выше крыши – дождь как из ведра.

И мрак сползал с гитарного овала,

Как одеяло с твоего бедра.

И струны жгла предчувствием пожара

Земная страсть, земная благодать.

Я сбросил плащ, я разбудил гитару,

Надеясь ей тебя пересказать.

Держись, собкор!

Нас пугали тюрьмой и сумой.

Нас держали порой под прицелом.

Мы познали беду беспредела.

Испытали и холод, и зной.

На миру, на пиру, на войне.

Журналист беспокойством изранен.

Мы теряли любимых в Афгане,

Мы друзей хоронили в Чечне.

Держись, собкор. Не унывай.

Мы пчёлы, а не трутни.

У нас везде передний край,

А жизнь - сплошные будни.

Опускаясь в шахтерский забой,

Поднимаясь в простор поднебесья,

Об одном мы мечтали с тобой:

Сообщать только добрые вести.

Изначально в пространстве любом

Пусть поверят читатели века:

Лишь святая любовь к человеку

Движет нашим бессонным пером.

***

Так случалось. Так было и будет

Только как привыкать к этой муке?

Отбывают любимые люди,

Умножая пространство разлуки.

Отбывают,

почти убивают

Мою душу печалью и болью.

Отбывают –

и я убываю,

Как свеча, что у них в изголовье.

Кто утешит мою неудачу,

Кто поделится солнцем при встрече?..

Всех, кого я любил, не оплачу.

Только разве от этого легче?

Только разве от этого проще

Замечать с болевым беспокойством,

Как редеет любимая роща,

Умножая пространство сиротства...

***

Когда глухую ночь мне напророчит

Бесчувственная стая воронья,

Из самой молодой, бессонной ночи

Явись очам, любимая моя.

Явись такой, какою будешь сниться

Мне в беспробудном стойбище небес,

В своём весёлом платьице из ситца,

В котором ты прекрасней всех принцесс.

Любимая, хранимая любовью,

Прощённая и Богом, и судьбой,

Присядь в моём печальном изголовье

И осени молитвенной рукой.

Не докучая будущим и прошлым,

Явись очам из светоносных лет.

Закрой мне очи тёплою ладошкой

И заслони собою белый свет.

***

Спасибо, жизнь, что в меру берегла

И нежностью слепой не заласкала,

Что ты порой мне мачехой была

И душу мою в строгости держала.

Спасибо за жестокий дар любить

Все крепче и все чаще без ответа.

Иначе как бы смог я оценить

Бесценный дар обычного рассвета.

Спасибо, жизнь, что в безнадежный час

Надежду у меня не отнимала.

За зной лукавых губ,

За свет обманных глаз,

Которыми меня околдовала.

За гибельную блажь стихами говорить,

Латая ветхий парус на причале.

Спасибо, жизнь, что есть желанье жить

У бездны на краю, у нищеты в опале.

***

Я по четным — почетный,

По нечетным — простак.

Всем пророкам — безродный,

Всем бродягам — свояк.

К сожаленью не молод,

Если счастлив, то встарь,

Я врастал в этот город,

Как личинка в янтарь.

Я врастал в этот город,

Недомерок страны,

Как врастал серп и молот

В герб великой страны.

Молотил наковальню

И хлеба серповал,

Потому изначально

Я для вас не пропал.

Может быть, уваженья

Не наскреб на почет,

Но достоин прощенья

Тех, кто следом идет.

***

Прости мне, мой родной Азов,

Что о тебе я пел так мало.

Любви и верности хватало,

Да не хватало только слов,

Чтоб были нужными как хлеб,

И добрыми, как руки мамы,

Не просто сладким фимиамом,

А средоточием судеб.

Куда бы чёрт не заносил,

Какой не искушал дорогой,

Твоей надеждой и тревогой,

Твоей мечтою светлой жил...