* * *

Что вам сказать, ребята? До тепла
Мы дожили - со стоном и со скрипом,
С постылыми таблетками от гриппа -
Как будто засиделись у стола:
Чужого и пустого, просто так,
Из вежливости раньше не вставая...

Что вам сказать, ребята? Я живая!
А вы? Ну, отзовитесь, друг и враг!

Прочь наконец-то шапки и носки!
Ура! Свобода! Талия и мини!
Растает сам собой последний иней
На дне так зябко прожитой тоски.

                    Балладка

Кошку звали Варька
(То есть - Страдиварька):
Так ее старик один назвал -
Тот, который рядом
С древним Пражским градом
Собственные скрипки продавал.

Может, вы бывали
У него в подвале,
Где томились скрипки взаперти?
На старинной лавке -
Серенькие лапки
И усы длиннее струн почти.

Каждый раз хозяин
Строгими глазами
Наблюдал за мною из угла.
И его товарка,
Кошка Страдиварка,
Скрипки, словно мышек, стерегла.

Я ведь не играла!
Просто выбирала
Дочку ли, попутчицу, сестру...
И в подвале тесном
Всем хватало места
Зимним воскресеньем поутру.

...По весне, к несчастью,
Умер старый мастер -
В позапрошлом, кажется, году.
И теперь в подвале -
Зонтики и шали,
А над входом - клетка с какаду.

 * * *

С каждым годом весна -
Все родней, ощутимей, понятней.
И все чаще зима -
Как мотив в заколдованном сне...
Выпускаю стихи
Я из старой своей голубятни,
Хоть и знаю, что им
Никогда не вернуться ко мне.

Выпускаю стихи -
Навсегда прирученные мною:
Как клевали с руки!
Как ласкались, садясь на плечо!
Что возьмешь с них? Увы...
Даже птицы в ковчеге у Ноя
Тосковали и бились,
И к небу рвались горячо.

Ощутимей тепло.
Осязаемей с выдохом каждым.
Ощутимей любовь -
Многоточием. Не запятой.
Что же будет со мной,
Коль весна не наступит однажды,
И, продрогнув, приду
Я к своей голубятне пустой?
 

                 По Казачьей улице Харбина

                 Харбин - после 1918 года один из центров русской
                эмиграции. Город стоит на реке Сунгари.
                Самый знаменитый русский поэт Харбина первой волны
                эмиграции - Арсений Несмелов.

По Казачьей улице Харбина
Ты идешь, подолом шелестя,
Под дрожащим небом голубиным,
Под слепой кириллицей дождя.
На груди - атласная косынка:
Из ромашки прежней - лепесток.
Здесь тебе не каторга, не ссылка -
Просто жизнь с названием "восток".

Рядом муж - в пиджачной строгой паре,
Дети, словно прошлые года...
Дом теперь - на берегу Сунгари,
И друзья заходят иногда:
Запросто, вольготно, без опаски
Выплеснуть надежду и беду...
Как кулич к давно забытой Пасхе,
Греет душу счастье раз в году.

Улеглось, устало, отболело
Все, что спать мешало по ночам.
А поэт с фамилией Несмелов
Тяготеет к горьким мелочам:
Молится, витийствует, пророчит:
Строки звезд прозрачно-голубы...
Расшифрован вмиг и укорочен
Иероглиф собственной судьбы.

...Ну, а ты стареешь. Прячешь руки
В тот же свой ветшающий наряд.
И большие радостные внуки
Резво по-китайски говорят.
Вот и все. Уж так ли жизнь жестока?
Или, может, вовсе благодать -
В доме у Сунгарского потока
Долгий вечер жизни коротать?..

* * *

Ну вот! Дождалась! Докричалась апреля -
И куртки с перчатками вмиг устарели!
Машу, как крылом, тонким шарфиком рыжим,
Танцуя неистовый танец на крыше:
Не румбу,
       не танго,
              не вальс,
                не ламбаду -
Под скомканным небом кружусь до упаду!
И туфли - на шпильках! А ветер упругий
Целует мне щеки,
               и губы,
                и руки...

Теперь - босиком - да на кончиках шпилей -
Русалкой?..
           Неправда!
                Ее - не любили!
Ей в ноги и в сердце вонзались кинжалы...

Хотя ее боль мне знакома, пожалуй...

* * *

До блаженства – шаг.  И миг – до вздоха:
Сладкого, глубокого,  до слёз...
Счастье было собрано по крохам,
С горем перемешано... Завёз
Этот твой Харон в такие джунгли
Простенькую старую ладью,
Что на сердце горестно и жутко...
Я дышу, несу галиматью,
Кофе пью, смеюсь и жду трамвая
И довольной выгляжу, пока
Не очнется сонная тоска,
Листья в сердце молча обрывая.

* * *

Весной, как ни странно, трудней отзываться на крик:
Труднее услышать, поскольку все заняты слишком...
Очнувшись от спячки, напялю зеленый парик,
Чтоб топать навстречу своим убежавшим мыслишкам...
Вот что тут поделать, когда в голове – ни одной?
В чести пустота и безмыслие – не под запретом.
Апрель – абстинент. Пьет один только чай травяной.
И курит для понта...ментоловые сигареты...
Я мая боюсь: он ведь дольше, а значит больней:
И спросит, и бросит «под занавес» - милое дело!
Я в каждый из этих весенних оставшихся дней
Хотела б тепла. Но любви бы уже не хотела.

* * *

Легла зима на антресоли -
Подуспокоилась слегка.
Подлечит старые мозоли -
И снова грянет с потолка,
Как выстрел: сырость, холод, насморк,
Туман, ангина, темнота...
И кажется мне, будто насмерть:
Такая в сердце пустота.

O sole mio! Mio sole!
На белом свете мест не счесть,
Где запертые антресоли
И целый год плюс двадцать шесть.
Бали, Мальдивы и Гаваи -
Все то, что где-то на краю:
Я к вам спешу, едва живая,
Чтоб зиму запереть свою.